Российское аналитическое обозрение #13, 1999
Какой новый финансово-организационный механизм Россия может предложить миру?
Для сотрудничества со странами Евразии (в частности, членами организации АСЕМ), для занятия позиции связующего звена между Европой и Азией Россия может предложить мировому сообществу идею создания межгосударственного Евразийского проектного банка.
Необходимость и осмысленность данной идеи вытекают из того, что по всему миру прокатился бум разнообразных евразийских концепций и прожектов. Этот бум основан на интуитивном понимании уникальной и решающей роли Евразии как моста для континентальной связи Тихоокеанского и Азиатско-Тихоокеанского региона с Европой и Атлантикой в начале грядущего XXI века. (Исчерпывающее определение уникальности Евразийского региона содержится, в частности, в статье В.Л. Цымбурского "От Дагестана-99 к будущему Великого Лимитрофа Евро-Азии" - "Российское аналитическое обозрение", ╪ 2 (12), 1999 г..)
Все больше и больше оправдывается реальная сила художественной метафоры первых геополитиков начала века о том, что Евразия есть HEARTLAND, "Сердцевинная Земля" мира, и тому, кто будет владеть Евразией, - тому будет принадлежать мир в XXI веке и в третьем тысячелетии. (Понятие Евразии, на наш взгляд, необходимо рассматривать в единой связи со странами Латинской Америки, проявляющими активность на азиатском направлении (хотя бы через систему АТЭС), а также с Австралией и Полярным Севером, особенно регионами вдоль Северного морского пути. Также для нас важна привязка к Евразии Балкан и особенно Сербии. Африка, в частности, через Магриб, имеющий традиционные связи с Европой и Азией, а также через Африканский Рог с православной Эфиопией уже по факту включена в Евразию, в субстанцию культурно-исторического "организма" Евразии.)
Технологическая идея банка
Технологическая идея Евразийского проектного банка строится на точном и буквальном понимании идеи проектно-клирингового механизма как средства, инструмента наращивания и упрочения Евразийской Тихоокеанско-Атлантической коммуникации, как гуманитарно-организационной идеи международного и межрегионального общения и со-общения на принципах инвестиционного доверия и сотрудничества.
Принцип инвестиционного доверия и сотрудничества основан на том, что условием реализуемости и выгодности любого крупного проекта, особенно инфраструктурного и международного, является не абстрактный принцип счетности (например, принцип конвертируемости валют и иные монетарно-валютные методики), а формат коммуникации по поводу условий и социальных эффектов счетности. Ведь в конечном итоге именно сохранение народов и стран, социальная стабильность и наращивание качества жизни являются долгосрочными и стратегическими задачами работы банка, и счетность является не абстрактно-алгебраическим, а функциональным понятием по отношению к социально-региональных эффектам.
Так понимаемый принцип требует, безусловно, представления о Проектном банке как о мета-МИДе и супер-дипломатической машине. Но кто сказал, что банковское дело должно быть уделом только бухгалтеров и воров?
Самое главное при разработке и реализации крупного инвестиционного проекта заключается в том, чтобы определить реальные позиции, вклады и комплексные гарантии сотрудничающих сторон, а затем построить адекватную математику и счетность, то есть, собственно, клиринговый механизм.
Схема Евразийского проектного банка могла бы выглядеть следующим образом:
Схема 1.
Тогда Евразийский проектный банк оказывается инструментом конвертации проектов в социальное развитие, этноустойчивость и национальную стабильность средствами межстрановых клирингов, понимаемых как правила и процедуры обменов "физическими" материальными накоплениями.
Инвестирование в социальное развитие и отстраивание внутренного рынка на принципе открытого международного сотрудничества являются основными факторами фондового рынка, столь необходимого России, вступающей в XXI век.
Этому противостоит принцип финансовой открытости страны с ориентацией на инвестирование в неинфляционную экономику и бездефицитный бюджет. Последний принцип был в свое время противопоставлен советскому принципу международной закрытости, ориентированному на инвестирование в обороноспособность страны.
К сожалению, в сознании современных руководителей и лиц, принимающих решения, не говоря уже об обывателях, творится невообразимая путаница. "Начала и концы" ухватывает крайне небольшое количество людей.
В этом плане крайне интересны и показательны суждения директора Института Латинской Америки РАН В.М. Давыдова. Он делает два совершенно противоречивых, но красноречивых суждения: "Так, переход от инфляционной экономики к неинфляционной в Латинской Америке происходил совсем недавно, в 80-х - начале 90-х годов. И здесь обнаруживается множество параллелей с современной Россией. Поэтому не удивительно, что латиноамериканские технологии решения экономических проблем находят спрос в нашем обществе. В частности, наш институт выполняет заказы ряда федеральных ведомств по анализу опыта решения сходных задач.
Процесс неолиберального реформирования национальных экономик начался именно в Латинской Америке, в Чили, причем раньше, чем в промышленно развитых странах. Уже в конце 1974 года, сразу после переворота, произведенного генералом Пиночетом, ситуация в стране зашла в тупик: разваливалась экономика, росла безработица, внутренний рынок не налаживался, притока внешних ресурсов не было - словом, надвигался крах. И тогда Пиночет принял проект молодых технократов, получивших образование в Соединенных Штатах ("Chicago boys"), принял не от хорошей жизни - просто не было альтернативы. Но давать отдачу проект начал только во второй половине 80-х годов, и лишь в начале 90-х годов средний уровень заработной платы превысил ее уровень до переворота. Рост благосостояния, восстановление социальных структур (здравоохранения, пенсий, образования) - все это начало происходить только сейчас, спустя 20 лет после начала реформирования! (Выделено мной - Ю.К.)
Сейчас, в свете финансового кризиса, поразившего азиатские страны, приведшего к недавним потрясениям в Индонезии, а также аналогичного кризиса, подорвавшего российскую экономику, особенно актуален вопрос развития и регулирования фондового рынка. Латинская Америка испытала эти кризисы раньше, и ее опыт (особенно Мексики в 1994-1995 гг.) показал, что открытость национальной экономики и ее врастание в мировую экономику имеет свои серьезные опасности. (Выделено мной - Ю.К.) Не случайно мексиканский кризис был назван "первым кризисом" XXI столетия. Разумеется, финансовые потоки - существенный резерв, существенное дополнение к национальным ресурсам и накоплениям. Если умело воспользоваться этим резервом, то он позволит значительно ускорить развитие и модернизацию страны. Многие латиноамериканские страны уже извлекли уроки из кризисов, от которых они пострадали, и ввели механизмы, защищающие экономику от моментального передвижения капитала, инвестируемого в фондовые ресурсы. Механизмы довольно эффективные: до 1997 года латиноамериканский регион занимал второе место по темпам экономического роста после стран Юго-Восточной Азии. Но экономика последних, по существу, рухнула в конце 1997 года, а страны Латинской Америки сумели пережить это потрясение, залечить раны и двинуться дальше.
"Азиатский" кризис, произошедший в таком большом количестве стран, не мог не приобрести международного размаха как в силу тесной связанности экономик, так и в силу того, что капитал, размещаемый на фондовых рынках, физически ничем не сдерживается. Он предельно стихиен. Казалось бы, капиталистическая экономика давно ушла от стихийности, научилась контролировать свои процессы. Но соответствующих способов контроля интернационализированных фондовых рынков человечество еще не изобрело. В каждой стране мира экономика сейчас должна вырабатывать новые механизмы.
В свое время, основываясь на опыте латиноамериканских стран, мы предупреждали соответствующие федеральные органы об опасности и указывали меры, которые следовало бы предпринять исходя из латиноамериканского опыта. Но, по-видимому, стремление привлечь дополнительные финансовые ресурсы любой ценой притупило чувство опасности. Так часто случается, когда в стране преобладают конъюнктурные цели. Мы можем поправить положение в стране и обрести более достойное место на международной арене, только если действия и политика, следующие в русле текущей конъюнктуры, будут все же увязываться с решением стратегических задач." ("Российское аналитическое обозрение", ╪ 8-9, 1998).
В этом очень глубоком суждении выделен центральный момент всего дела: экономическая эффективность и национальная дееспособность определяются фондовым ресурсом. Что же является критическим и базовым фондовым ресурсом для России в начале грядущего века? С нашей точки зрения, именно межстрановые и межрегиональные клиринги, позволяющие осуществить конвертацию инфраструктурных проектов в эффекты социального развития, и являются таким фондовым ресурсом. Проекты и межстрановые, межрегиональные связи, отношения - вот что должно быть главным ресурсом страны.( Как указывают многие мыслящие политики (И.М. Рукина, А.И. Николаев, Н.Н. Гончар), первой такой - очевидной - межстрановой и межрегиональной конструкцией должно стать технологическое объединение Белоруссии и России.)
При таком подходе в основу деятельности Проектного банка необходимо будет положить перевод проектно-организационного капитала в иные формы капитала, прежде всего, в валютно-монетарно-денежные капиталы, а разведка, разработка новых проектов и инвентаризация существующих проектов будет основным капиталом и основным видом деятельности банка.
Таким образом, в основе самой возможности работы Проектного банка будет лежать система организации и исполнения проектных разработок и НИОКР, разработка целевых, под конкретную задачу, механизмов согласования счетности и реальных физических межгосударственных потоков, то есть соорганизация трех типов потоков:
- потоков общения субъектов, отвечающих за развитие своих стран (дипломатия);
- товарно-инфраструктурных потоков (транспорт, энергетика и пр.);
- счетных перечислений (собственно клиринги).
В рамках понимаемых так механизмов возможно в качестве стратегического решения рассматривать введение мета-валюты (к примеру, "ЕВРАЗИЙ", как это ни непривычно звучит) в качестве основы организации Евразийского развития и интегральной символической продукции Тихоокеанского проектного банка.
Новый подход к межвалютным и межгосударственным монетарным отношениям, к введению и обновлению государственной валюты разрабатывается в рамках отдельного проекта и может, при необходимости, быть рассмотрен отдельно.
Таким образом, в основе механизма капитализации ресурсов предлагаемого банка будет лежать капитализация проектного ресурса России и мира, а также организация трансфертов и экспорта проектов в различные регионы мира, прежде всего - в АТР.
Евразийский проектный банк
как банк социального развития человечества
и социальной реконструкции России
Исходя из такого понимания тенденций мирового развития и назначения России как плацдарма развертывания евразийских инфраструктур, мы должны понять, что находимся сегодня в ситуации, когда необходимо (буквально необходимо) впервые в российской истории "с чистого листа" спроектировать национальный фондонакопитель-мегабанк как трудовую, промышленную единицу нового типа. Очевиден также и стержень стратегии возможного банка - социальная реконструкция и развитие страны и евразийских стран как организация партнерства между низовой властью (городами, органами самоуправления, "мелким и средним бизнесом") и держателями денег (банками, "олигархами", "большим бизнесом"), между регионами и между странами. В современных российских условиях это, вероятно, единственный и очень выигрышный способ конструктивного преодоления противоречия между финансовым и промышленным капиталом.(Лет пять назад активно обсуждалась идея о "социально-ориентированных ФПГ". Она, как нам представляется, на порядок слабее идеи банка как организатора социальной структурированности и стабильности через партнерство держателей денег (инвесторов) и тех, кто их расходует (пользователей). Мы оставляем без обсуждения и тяжелый вопрос о том, почему подобные проекты не продумывает и не обсуждает государственная власть, руководство социального блока и непосредственно Валентина Ивановна Матвиенко, почему такие проекты не реализуются Сбербанком и Росгосстрахом? Ведь это их задача - создать новые механизмы социальной политики в новых условиях, а не обсуждать с утра до вечера выплату бюджетникам зарплаты за прошлый год.) При этом к выделенному стержню стратегии могут легко прикладываться две другие достаточно хорошо проработанные линии российской банковской культуры: спецотношения с "дойными коровами" (электоральные задачи, обслуживание бюджета, займов, оффшоры и пр.) и массовые стандартные услуги максимально высокого качества (на уровне не ниже, чем это делают, скажем, в "Автобанке") с максимальным захватом "Интернета", телекоммуникаций.
Именно общественное развитие - ядерная проблема сохранения и развития страны - должна быть положена в основание эффективной посткоммунистической и посткапиталистической (постгайдаровской) экономики. Социальная перспектива жизни и стратегическая ориентация на социальное самочувствие населения являются смыслом и целью любых экономических преобразований - не внешней задачей, а внутренним содержанием эффективной экономической политики.(Формулирование данного положения произведено нами благодаря осмыслению практики работы и комплекса идей депутата Московской городской думы, председателя Комиссии по экономической политике МГД И.М. Рукиной. Без многочисленных обсуждений с ней проблемы современных финансово-экономических механизмов, возможностей создания в Москве и в стране эффективной экономики не было бы данного текста. Пользуясь случаем, приносим ей огромную благодарность.)
Евразийскому проектному банку - банку социальной реконструкции и развития - необходимы брэндовые технологии, которые стали бы символическими средствами предложения банком вариативных стандартов качества жизни - российскому населению, российским федеральным и региональным властям, российским и западным торговым и промышленным фирмам и т.п. (Нам не кажется продуктивным подведение идеи с брэндами под понятие гуманитарных технологий: эта западная выдумка с "гуманитарным" не представляется продуктивной для переигрывания западных же соперников, хотя может быть локально полезна для дезинформирующей риторики. Наши доморощенные "гуманитарные технологи", к сожалению, страдают недостатком культуры и воображения.) Выделяемые и предлагаемые количественные и численные элементы вариативных "качеств", образов жизни для разных "нормальных" семей и общностей, собственно, и позволят громко заявить о том, что Евразийский проектный банк - банковская промышленная фирма нового типа, так как он производит новый постсоветский средний класс.Здесь была бы очень своевременна и важна жесткая критика фиктивного, вымышленного "среднего класса" ("средних новых русских"), псевдокласса, в один момент разрушенного 17 августа 1998 года. (Очень важна эта вариативность, поскольку с термином стандарт обычно связывают унификацию и единообразие. Множественность же "качеств" жизни, образов жизни позволит ввести в общественное сознание идею стандарта-диверсификатора, стандарта, который организован типологически и производит, буквально "плодит" разнообразие, вариативность, возможность самоопределения для населения и выбора им именно "своего" образа и качества жизни.) То есть он производит не вещи, не услуги, не символы и знаки, а основу стабильной и перспективной социальности в стране - нарастающую социальную прослойку, "пучок" новых сословий, страт, "новый класс", являющийся "хребтом" новой постсоветской социальности.
Таким образом, банк социальной реконструкции и развития будет организовывать социальные инфраструктуры, инициируя и контролируя социальную политику. Именно эта работа обычно и имеется ввиду под терминами "развитие малого и среднего бизнеса", поскольку в малом бизнесе важно не то, как, скажем, печь хлеб, а наличие социальной инфраструктуры - чтобы быть уверенным, что будет кому покупать у тебя этот хлеб, за понятную стоимость, и что тебя не будут консолидированно грабить как криминал, так и государство. Социальная инфраструктура позволяет капитализировать произведенную тобой стоимость - в этом ее фундаментальный смысл. Либо капитализация в виде "долларов в чулке" - либо капитализация через социальные связи и социальную организацию.
Разумеется, под социальной политикой имеется в виду естественная для банковского дела вещь: будут созданы новые мощные потоки финансов, в которых банк станет средством организации, удержания и гарантирования прозрачности и адресности данных потоков - фактически, легализации "теневых" средств. Самое простое решение ╪ 1: поток от хранителей "долларов в чулках" (А) - к тем, кто может с пользой их потратить (Б), или к "малому и среднему предпринимателю". Возможное решение ╪ 2: от хранителей вывезенных за рубеж капиталов - к тем, кто собирается их реализовывать здесь, в России. Схема ╪ 3: Москва-финансовый мешок - Регионы России. Схема ╪ 4: конвертация свободных и "пустых" западных денег - в устойчивое российское богатство, в недвижимость. Схема ╪ 5: богатый, денежный город - бедной безденежной деревне (агропром-схема); и т.д., и т.п. Вся базовая схема работы банка - простой треугольник:
Схема 2.
Очень важно выделить и подчеркнуть огромное значение символических и, в частности, брэндовых механизмов организации социального развития.
В условиях разрушенного и нищего социума единственным средством поддержания стабильности и постепенного выращивания новой социальной ткани является организация многообразных символических пространств для всех основных групп населения.
С другой стороны, приходится признать, что либо новые символические среды являются чисто этикеточными, "дутыми", своего рода мыльными имиджами, либо за ними стоят разные по масштабу проекты социально-культурного развития и воспроизводства.
Поэтому нашу точку зрения мы бы сформулировали следующим образом: можно и нужно создавать брэндово-символические среды, за которыми стоят реальные проекты и образы жизни конкретных общностей и групп людей; можно и нужно создать действительно новый банк, который бы стал не только производить обычные финансовые продукты, но прежде всего организовывать население на создание малых и больших инвестиционных пулов через признание разнообразных символов и через участие в прямом и косвенном инвестировании в продукты и социально-политические проекты, образы жизни, стоящие за символами, марками.
Если говорить грубо, то с помощью правильно построенной кампании можно было бы в сегодняшних условиях перекачать в банк значительную часть долларов населения - с пользой не только для банка, но и с огромной, настоящей пользой для самого населения (как за счет чисто PR-овских технологий, так и за счет специально организованной социально-экономической технологии).
Одновременно такой банк мог бы стать первым и внеконкурентным в сфере создания личностно-ориентированного (персонифицированного) маркетинга. Центральной идеей банка стало бы не просто высококачественное обслуживание клиентов (и уж тем более не их обирание), а позициирование себя как банка, являющегося ядром и "геномом", "матрицей" социальной системы, механизмом самоорганизации и развития социально-культурной жизни. Иначе говоря, банк мог бы выступить идеологом "борьбы" за российское качество жизни и инициатором создания практики социальной капитализации как российского метода решения противоречия финансового и промышленного капитала. "Евразийское доверие - русский стандарт (или основа) перспективного партнерства и социального развития" - такой девиз (разумеется, "в ограненной форме") мог бы стать словесной программой нового банка.
Итак, возможно на деле спроектировать и создать беспрецедентную и абсолютно внестандартную банковскую социально-финансовую систему, построенную на стандартизации качества социальной жизни средствами брэнд-технологий.
Главной же идеей деятельности Евразийского проектного банка может стать идея наращивания качества жизни: проекты банка являются основой и инструментом наращивания качества жизни и создания элитной зоны высокого качества жизни в XXI веке. Как верно отмечает И. Гундаров, уровень жизни вовсе не является показателем качества жизни, и еще большой вопрос, чем и как будет определяться качество жизни в грядущем веке.