|
|
|
Российское аналитическое обозрение #10, 1999 Об экстремальном центризме
Когда говорят о вялом тягомотном центризме компромиссов, то на ум невольно приходит образ бесконечного числа уговариваний и лавирований между людьми, занимающими крайние позиции, которые необходимо примирить, согласовать друг с другом. Этакая сутяжно-дипломатическая нудятина с полным отсутствием выстраданного, внутренне выверенного, своего. Или, если человек выстраивает свою собственную позицию как центристскую, то им, как правило, руководит здравомысленное желание уйти от крайностей и выбрать золотую середину. Но если крайности заданы организационно - существуют крайние партийные блоки, - то вопрос о центризме оказывается значительно сложнее. Как сделать так, чтобы попадание в центр не оказалось неудачной попыткой усесться между двумя сдвинутыми стульями, которые начнут разъезжаться, как только вы на них обоснуетесь? Вопрос о центризме - это все тот же вопрос о третьей силе, поднятый во время выборов 1996 года, с другой стороны - это вопрос о традиционализме Российской власти. Наше глубокое убеждение состоит в том, что подлинный, а не придуманный средствами массовой информации центризм является экстремистским по отношению к выстроенному набору взаимоисключающих альтернатив, то есть имеющим свои собственные основания и корни и, следовательно, обладающим своей собственной позицией, а не соглашательскими благопожеланиями (любая позиция является экстремистской по отношению к противопоставляемой и отрицаемой). Единственное отличие именно центровой позиции от банально-конфронтационной состоит в том, что первая претендует на понимание и, следовательно, на потенциальное принятие хотя бы частичных характеристик одной из выше указанных позиций. Таким образом, логическое требование к центру состоит в том, что центр должен понимать исходные характеристики, из которых вырастают края, а с другой стороны, он должен сохранять собственную позицию - своеобразную координатную ось отсчета, не превращаясь в пустоту согласований взаимоотрицающих точек зрения. Здесь очень важно вспомнить феномен Горбачева, для объяснения фигуры которого нами была предложена идея денег: Горбачев как доллар. Безусловно, Михаил Сергеевич является человеком неординарным, обладающим огромным даром личной суггестии, о чем говорит списанное им с политических счетов окружение. Так вот Михаил Сергеевич Горбачев в политическом пространстве выступал оператором обмена "товар-политический взгляд-1 - товар-политический взгляд-2", обмена взгляда коммунистов-консерваторов на взгляд либералов-антикоммунистов, сохраняя возможность их участия в диалоге. Но не обладая своей собственной позицией, которая бы реально связывала эти два взаимоисключающих пространства, он как политическая фигура был в результате деактивирован. Необходимо совершенно четко зафиксировать, что в настоящий момент никакого центра не существует. Его еще надо создать, но пока он не выстроен. Более того, не ясна философия строительства центра. Какой она может быть - это отдельный большой вопрос. Так что слишком рано заговорил уважаемый Александр Яковлев на съезде своей партии о суете вокруг социал-демократических лозунгов. Это он хотел бы, чтобы центр очутился именно там. Но неизвестно, окажется ли он возле пока непрошеных и по-западноевропейски многозначных лозунгов. Мы же - Азия-с! Как сказал один чиновник из фонда, работающего с грантами Мирового Банка, в российской трясине может утонуть несколько десятков Мировых Банков, и никто даже этого не заметит. Гранты будут проедены, будет сообщено о позитивных эффектах, но результат будет нулевой. Очень важно ответить на вопрос, в чем заключается позиция центра, что это за место такое - центр? Позиция - термин военно-стратегического искусства. Невозможно воевать и побеждать, если нет позиции. Отсутствие позиции обусловило поражение российских войск в Чечне и чрезвычайно высокую эффективность контрпропаганды российских СМИ в интересах Ичкерии против российской армии и российского населения. Позиция - виртуальное, идеальное место. Оно требует четко обозначенной соразмерности мысли, слова и дела. Такого места ни у кого сегодня нет: все обсуждают, кто станет первым лицом, в лучшем случае - как он справится с пустой казной (Здесь, как всегда, очень демонстративна риторика Виктора Степановича: "Дать. Дать! А где он возьмет?!"). Единственный, кто ставит вопрос о том, а что собственно предлагается, какой может быть способ движения и определяющая данное движение позиция, - это Ю.М. Лужков. Центр как позиция сегодня должен предъявлять предельно простую, всем понятную, сомасштабную всей России, но совершенно нестандартную программу. Центр как позиция сегодня должен стать Центром методологии и организации русского чуда. Ничего другого нам не осталось. Итак, центризм предполагает, с одной стороны, демонстрацию некоторой собственной позиции, не сводимой ни к какой иной, а с другой стороны, способность объединить и согласовать возникшие враждебные, противостоящие друг другу точки зрения. Таким образом, центризм - это философско-политическая антиномика, соединение несоединимого, или, по крайней мере, до сих пор не соединявшегося никем. Почему не соединявшегося? Сил и мочи не было. А что надо было бы соединить? А вроде бы всем понятно, что... Идею державности и империи (сильной, мощной, уважаемой во всем мире государственности) и идею человеческой свободы-воли во всех ее проявлениях. Вот как про ту же самую проблему, на наш взгляд, очень интересно говорит известный демократический деятель председатель ВГТРК Михаил Ефимович Швыдкой: "Одной из грубых ошибок российской государственной идеологии стало разделение демократии и патриотизма, демократии и государственности. В этом смысле я абсолютный государственник и сторонник того, чтобы фундаментальные принципы человеческих свобод были соединены с демократическими принципами социального устройства и одновременно с идеей великой России. Это трудно, но необходимо. Создали же американцы великое демократическое государство, которым гордятся. И Россия должна создать великое демократическое государство, и при этом вовсе не похожее на Америку, - куда как более глубинно-традиционалистское, нежели Америка. У нас другая традиция, другая история. Мы - наследники великой империи и мы физически не можем жить не в великой стране. Я, например, сейчас физиологически чувствую границу между Украиной и Россией, она теснит меня, мне кажется, что я задыхаюсь. Умом я понимаю, что история не имеет сослагательного наклонения, что так случилось, но ощущение великой страны выше меня. Граница с Казахстаном меня не так волнует, нет, видимо, корней, но на Украине у меня все могилы, я не могу без них" (Общая газета, # 43, 29 октября - 4 ноября 1998 г.). Безусловно, человек в России должен обладать всем набором важнейших свобод. От свободного желания выпить пива и иметь обеспеченную старость до реализованного стремления построить новую энергетику на основе холодного термоядерного синтеза, создать летательный аппарат нового типа. А в России пока еще очень много людей с подобными вполне обоснованными желаниями. Сегодня всем очевидно: нужна Новая Держава, то, что удерживает от апостасии, и то, что элементарно отстаивает права русских и русскоязычных (то есть всех, кто хочет считаться российскими) во всем мире. Координатная ось подобного центризма - это возможность всем слоям населения сделать рывок через самоинициативный предпринимательский, инженерный управленческий труд. Очень многим понятно, что необходимо для подобного соединения: низовая, срединная и верхушечная реформа институтов власти. Больше мириться с ужасающим состоянием институтов государственности невозможно. Когда частный негосударственный коллектив делает больше, чем министерство, когда группа людей из 3-5 человек создает программы, которые качественно должны прорабатывать научно-исследовательские институты в 200-500 человек, - это означает, что бюрократические институты общества неэффективны, они разложились и прогнили. Хотя это вовсе не означает, что государственный аппарат не нужен. Наоборот, он крайне нужен. Но в старой форме он не работает. Поэтому без институциональных преобразований говорить о реформе общества бессмысленно и невозможно. Любые здравые начинания будут проедаться и обессмысливаться институтами государства. С другой стороны, нам повезло, что разрушительные чубайсовско-гайдаровские реформы проводились подобной тупой бюрократической машиной, все тормозящей и обессмысливающей. Представьте, что за реализацию чубайсовской приватизации взялась бы административная машина Федеративной республики Германии! Институциональный компонент реформ особенно важен (а он наряду с образованием оценивается как решающий фактор эффективности любых экономических начинаний) на самом низовом уровне - на уровне земского движения, движения самоуправления, в структурах восстановления-возрождения "капиллярной ткани" гражданского общества, роста немылкой, нешоуобразной публичности, которая еще не затравлена средствами массовой информации. Именно на этом уровне Новая Держава может пониматься совершенно особо: не как душащая всех махина государства. А как средство проведения в жизнь четко обозначенных правила игры (прежде всего налоговой), защиты от преступности, поддержки всех инициативных начинаний. Но с другой стороны, группы самоуправления (а это не только челноки и перекупщики, не только муниципальная сфера обслуживания, но и сетевые структуры предприятий) начнут двигаться, если на мезо- и макроуровне будут выдвигаться региональные и федеральные программы развития наиболее крупных отраслей (машиностроения, самолетостроения, станкостроения, аэрокосмической промышленности, химической промышленности, ядерной энергетики), а также программы развития регионов. Региональная линия проработок и выдвижения крупных региональных программных блоков с идеями развития и отраслевая линия с идеями технопроизводственного прорыва не совпадают друг с другом. Но только взятые вместе, они образуют корпус идей, способных привести к возрождению страны. Правительство не будет заниматься данными проблемами: оно, к сожалению, зажато текучкой. Но именно выдвижение подобных программ совместно с проектами муниципальных преобразований образует тот корпус идей, который, казалось бы, из ничего создает электорат центризма - не пустопротестный, а позитивно заряженный, стремящийся что-то сделать и повысить свое благосостояние. Нам представляется, что философия центризма должна проверяться прагматико-хозяйственной позицией, хотя и может не совпадать с ней. Если удастся предъявить населению России форму экономического движения на низовом коммунальном уровне, одновременно решающую проблему социального порядка, социальной защищенности и социопроизводственного прорыва, значит, действительно сформировался центризм. Именно поэтому мы говорим об экстремальном центризме, заявляющем и последовательно предъявляющем свою позицию. Выстраивание центризма означает создание блока прорывных прагматических программ будущего правительства, в которых демонстрируется, что в России можно вести непаразитарный образ жизни, можно повышать свое благосостояние, можно реализовывать прорывные идеи. Помимо коммунального уровня и мезоуровня существует еще макроуровень, на котором может быть обозначено огромное число позиций, определяющих персональность России как лица, имеющего свои интересы и предъявляющего свои цели практически в любой точке земного шара и по всем вопросам. Как пишет председатель службы внешней разведки В.И. Трубников: "Если попытаться провести условную градацию внешних угроз, то я бы на одно из первых мест поставил попытки лишить Россию статуса великой державы, отодвинуть ее на вторые роли в мировых делах, создать однополюсный мир под эгидой США и их союзников по НАТО". Падение самостоятельности России в мире почти до нулевого уровня и почти полное разрушение ее целостности - вот с чем мы сегодня имеем дело, вот в чем реальность. Новую державу будут строить все те, кто не хочет быть мировыми гражданами второго сорта (а может, и третьего, четвертого - до дна много-много сортов) и тем более не хочет, чтобы в качестве таковых не оказались их дети и внуки. Но данный вопрос является предельно конкретным и ситуативным. В сегодняшней ситуации понятно, например, что Россия может проспать реформу международных финансовых институтов, связанную с восстановлением системы новых Бреттон-Вуддских соглашений против "экономики казино" - "экономики финансового мыльного пузыря" (как недавно назвал экономику финансового капитала уважаемый Дж. Сакс). Провинциализм России и здесь проявляется как отсутствие центризма в ситуации двух противоположных ориентаций: желания встроиться любыми путями в международные финансовые организации (быть, наконец, как все) и подозрительности к интернационализированной мировой финансовой элите, высасывающей из России и из развивающихся стран все ресурсные соки. Проблема центризма здесь заключается в определении собственного участия в реформе мировых финансовых институтов, выгодной для России, в том числе и с точки зрения режима выплачивания долгов. Выше была изложена чистая логика центристской позиции. Организационная практика выглядит несколько иначе. Так, например, невозможно выстраивать центристскую позицию, не имея своей собственной партийной структуры, рисуя ее виртуально на блоках и подблоках имеющихся партийных структур. Структура должна реально возникнуть и определить себя в отношении с коммунистами и либералами. Ведь как только "непримиримые" оппозиционные партийные функционеры почувствуют угрозу перехвата и переоформления своих партийных блоков, они тут же сделают так (сами или им скомандуют-намекнут из Кремля), чтобы блоки разъехались, подобно табуреткам. Разумеется, строительство новой Российской Державы не имеет ничего общего с восстановлением СССР, с какими-либо агрессивно-милитаристскими маниями. Новая держава возникнет не из идей новых троцких о всемирном интернационале (раньше - коммунистическом, сегодня - спекулятивно-финансовом), а из родовой памяти и задачи людей с позицией, людей, видящих Россию подлинно суверенной. Главное сегодня - люди, которые действительно думают о величии страны. Они никогда не позволят себе растить гомункулюсов и конструировать големов, не захотят обеспечивать свой статус за счет разрушения генетики страны и российского национального самосознания. 22 января 1998 года в "Независимой газете" выступил "генетик и евгеник" национальных архетипов Березовский со статьей "От революции к эволюции без потери страны (конспект). Генетическая трансформация России: экономика, политика, менталитет". Основной ее тезис состоит в том, что сегодня удалось восстановить преемственность с февральской революцией, которая прервана была октябрьским переворотом. Согласно Борису Абрамовичу, Ельцин и реформаторы вокруг него осуществили революцию и тем самым довели до логического конца февральскую революцию. Тут надо задуматься над словами Ю.М. Лужкова о том, что Чубайс - автор преступной приватизации, а Березовский - один из ее главных пользователей. Есть и еще несколько крутых "державников", торпедирующих идею подлинного суверенитета страны и ее державности. Их разглагольствования выступают сегодня прямой провокацией, и поэтому с ними очень важно размежеваться. Во-первых, это С.Е. Кургинян, долгое время (до размолвки с Прохановым) выступавший ведущим идеологом и автором "Завтра" - газеты, финансируемой на странные деньги и тоже очень желающей быстренько восстановить СССР. Этот известный шалунишка в политике в очередной раз пытается выступить от имени русского народа, но при этом в очередной раз хочет попугать геноцидом со стороны русских. Как известно, его великодержавие всякий раз почему-то заканчивается, как только начинаются намеки на погромы: "Для тех, кто холодно смотрит за происходящим извне, все мы русские. И если не соберемся, то поймем, что такое настоящий геноцид. Пока что русские только орали об этом" ("Аргументы и факты", # 36, 1998 г.). Но "тихое дитя двух маток сосет", а Сергей Ервандович - более способное дитя. Он может сосать и трех-четырех (до семи) маток: одновременно работая с Борисом Абрамовичем, интеллектуально питая штабы газеты "Завтра" и конструктивную оппозицию, занимаясь в Красноярске крупным производством (видимо, изнутри пытаясь разрушить Лебедя), осторожно подбираясь к лужковской "Системе". Вторая, не менее колоритная фигура из лагеря "великодержавников" - это вечно суетящийся Дмитрий Рогозин, выступающий якобы от имени интересов русского народа. Политическую физиономию и перспективу Д.О. Рогозина и остатков КРО исчерпывающе охарактеризовал главный редактор "Независимой газеты" Виталий Третьяков ("НГ" от 22 января 1998 года). Он показал, что КРО и Дмитрий Рогозин все активнее сближаются с исламскими религиозными деятелями, в надежде получить огромный происламски ориентированный электорат на выборах 1999 и 2000 гг. и сделать в новой Думе настоящую исламскую фракцию - фракцию нео- (и поэтому псевдо-) фундаментализма: Итак:
|
|
E-mail: metuniv@dataforce.net |