Предыдущий ] Главная ] Оглавление ] Следующий ]


Российское аналитическое обозрение #8-9, 1998

Стратегия многополярности для России

Алла Иванчикова

 

В серии докладов, которых удостоилась российская общественность за последние несколько месяцев, глава МИД России Евгений Примаков определил ряд важнейших принципов, программных для внешней политики России. Среди таких принципов наиболее интригующе выглядит провозглашенный принцип многополярности, которым должна руководствоваться внешняя политика. "Проблема состоит в том, чтобы не допустить тенденции к построению однополярного мира, - отмечает министр, - категория "сверхдержава" относится ко времени холодной войны". По мнению Примакова, мирное разрешение иракского кризиса подтвердило верность и эффективность идеи многополярности ("Независимая газета", 17.03.98). В статье "НГ" от 29 апреля "Примаков следует идеям Горчакова" министр снова подчеркивает, как важно в нынешней ситуации "не дать какой-либо одной державе, возвышаясь над другими, завоевать гегемонистские позиции". Не отстает от дипломата и сам президент. 13 мая Б. Ельцин выступает с докладом "Место России в период формирующейся многополярности", где в качестве главного аргумента в пользу своей идеи упоминает все тот же иракский конфликт. Все дипломатические круги помнят, как он сказал приехавшему в Москву Кофи Аннану: "Мне особенно импонирует, как мы с вами разыграли иракскую карту!" 

Высказанная политиками-профессионалами идея была тут же подхвачена и разнесена по всем углам российского политологического пространства идеологами-журналистами и учеными-политологами. Достаточно полистать "НГ", чтобы несколько раз натолкнуться на статьи с названиями "Ядерное оружие в многополярном мире", "Однополярный мир?", "Сколько миру нужно полюсов" и т.д. и т.п. 

Можно констатировать, что идея плюральной структуры современного мироустройства уже прочно утвердилась в нашем сознании, несмотря на некоторую размытость и неопределенность используемых авторами концептов, а возможно, даже благодаря этому. В российской политологии сформировался определенного типа дискурс многополярности, определяющий формы восприятия событий. Что это за дискурс и как он соотносится с реальностью происходящего, нам предстоит разобраться. 

Вопрос для нас должен ставиться таким образом: является ли (может ли стать) Россия самостоятельно действующим субъектом и есть ли у нее ресурс для формирования своей субъектности и проектирования стратегии собственного развития в XXI веке? Субъект плюс ресурс - это и есть, на мой взгляд, то, что заложено в понятии "полюс". 

Но достаточно хотя бы немного познакомиться с "достижениями" российской внешней политики последнего года, чтобы понять, что во многих точках она может быть охарактеризована как вовсе бессубъектная. Так, во многом эта политика определялась чередой поражений и потерь стратегически важных территорий. Субъектность ведь узнается и вычисляется по наличию определенной стратегии действий, которая воспроизводится во многих точках, где необходимо приложение внешнеполитической силы. Но если такая стратегия и была, то ее нельзя назвать иначе как стратегией поражения. Именно для подобной стратегии характерны такие события как сдача Севастополя, стратегически важного военного пункта, что сразу же было отпраздновано антироссийскими военно-морскими учениями "Партнерство во имя мира". Потеря Чечни, проигрыш России на Каспии. Грядущая сдача Южных Курил, неизбежность которой уже почти очевидна. Продолжите список сами, так как это нетрудно. "Три круга съеживания России" - так назвал геополитические "успехи" России автор <НГ> Алексей Пушков, прослеживая их от Варшавского договора, через распад СССР вплоть до разоружения России и начала сдачи исконных русских территорий. Удивительная антилогика дипломатии такого рода дает пищу для всевозможных конспирологических построений с их образом "единственной в мире сверхдержавы", раскинувшей повсюду свои объятия-щупальца. При полном отсутствии субъектности России говорить о многополярности, конечно, не приходится . Ведь дифференциация размытого образа врага совсем не обязательна в условиях, когда вопрос "кому мы отдаем тот или иной кусок нашей земли" может быть задан исключительно из чистого любопытства. 

Естественно, данная "стратегия" - не единственное, что представлено в российской дипломатии. Образец другой стратегии - деятельност ь Евгения Примакова. В число его заслуг последнего времени относят мирное разрешение иракского конфликта, а также организацию переговоров вокруг проблемы Косово. В своем докладе Примаков заявляет, что в силу отсутствия у России средств экономического влияния и военной мощи ставка должна быть сделана на развертывание активной внешней политики во всех направлениях. Таким образом, здесь мы имеем дело с попыткой осуществить конституирование российской субъектности дипломатически ми средствами, по сути, способом коммуникативного действия во внешнеполитическом поле. 

Однако, относительно достижений Примакова возникают большие сомнения. Так ли уж велики эти успехи, если, например, в Персидском заливе США полностью контролируют ситуацию и продолжают настаивать на продлении режима экономических санкций против Ирака несмотря на то, что МАГАТЭ, инспектирующая наличие в Ираке ядерных программ и разработок, заявила о свертывании деятельности своей комиссии в связи с отсутствием предмета инспектирования; несмотря на то, что инспекторы ЮНСКОМ ни разу не смогли документально подтвердить наличие у Ирака производства биологического и химического оружия, т.е. оружия массового поражения. Или - в Косово, где американским представителям удалось первыми организовать начало переговоров между Слободаном Милошевичем и лидером косовских сепаратистов Ибрагимом Руговой. Так что переиграть Америку не удается, и возникает вопрос: почему? 

Почему для воздействия выбираются именно эти, а не другие точки и именно они становятся полем для максимальной концентрации усилий? Ответ, на мой взгляд, в том, что в действиях российской дипломатии прослеживается определенная стратегия, и условно ее можно назвать стратегией реванша, в основе которой лежит не схема многополярного устройства мира, а схема биполярности, понятая, причем, не как данность, а как задача. В основе этой стратегии лежит признание факта поражения России в холодной войне, потери былого влияния и утраты основных геополитических плацдармов. Задача, которая при этом ставится, состоит в последовательном отвоевывании утраченных геополитических позиций всеми возможными дипломатическими средствами. Внешняя политика видится как основной механизм восстановления российского субъекта и его представленности в мировом пространстве. Выделяется ряд точек, стратегически важных для США (конкурирующего субъекта), и ставится задача сместить фокус управления на Россию посредством коммуникативного взаимодействия и координации усилий с другими странами, с помощью тонкой дипломатии и т.д. Так, в случае Ирака и Косово разворачивается настоящая война за принципы разрешения конфликтов подобного рода - эпистемическая война. Будут они найдены Россией или Америкой? 

Но дело в том, что война эта развертывается в коммуникативном пространстве, уже организован ном и расчерченном США, и в точках, стратегически важных для их политики, а не для нашей. И в самом деле: так ли уж велики интересы России в Ираке? Они есть у США, у Германии. Действие же России осуществляется в ответ на лобовую атаку США и конституируется на противопоставлении. Точки дипломатической коммуникации не выделяются и не определяются Россией, и поэтому действие носит реактивный характер, что, конечно, не означает его бесполезности. 

И все же трудно назвать такую стратегию продуктивной. В силу геополитической схемы, положенной в ее основу, мы ставим себя в зависимость от интересов и целей другого субъекта. Схема конфронтации и противостояния, связанная с задачей переигрывания Америки, пусть не военного, а прежде всего, дипломатического, является чрезвычайно энергозатратной и невыгодной для ослабленной России в современной ситуации. 

Возможна и третья стратегия внешнеполитического действия, носящая деятельностный, а не коммуникативный характер. Условно ее можно назвать стратегией освоения регионов. Придерживаясь этой стратегии действия, необходимо перестать ориентироваться на США, центрируя собственную внешнюю политику, будь то конформизм или противостояние, вокруг "горячих" точек, значимых именно для американской внешней политики. Необходимо понять, в чем заинтересованы мы сами, и на этой основе вычленить конкретные страны и регионы, с которыми мы сможем создать взаимовыгодные структуры кооперации, прежде всего, развертывая высокотехнологичное производство. К таким регионам, в первую очередь, относятся Китай, страны Юго-Восточной Азии, Латинской Америки. Именно в рамках данной стратегии, и только внутри нее, возникает необходимость геополитических исследований, уместными становятся обсуждение вопроса о многополярном мире и задача восполнения пробела отсутствующего представления о нем. Нам необходимо выделить ряд регионов для долгосрочного сотрудничества, создавая кооперативные структуры производства с привлечением потенциалов всех участников. Из этого и нужно исходить при построении знания о структуре мироустройства. Такое знание будет служить конкретным целям понимания и построению действия с позиции России. 

 

Предыдущий ] Главная ] Оглавление ] Следующий ]

E-mail: metuniv@dataforce.net