Предыдущий ] Главная ] Оглавление ] Следующий ]


Российское аналитическое обозрение #8-9, 1998

Сумеет ли Россия избежать новых  финансовых катастроф?

Сергей Усольцев

 

О финансовом кризисе, потрясшем российскую экономику в мае-июне этого года, написано уже много, и это неудивительно, т.к. дело здесь не только в масштабности самого провала финансовых рынков, не только в долговременности последствий. В этом кризисе, как в зеркале, отразилось большинство проблем российской действительности, носящих отнюдь не только "финансово-экономический" характер: проблема структурного устройства экономики, проблема социальной стабильности общества, проблема взаимоотношений между ветвями и уровнями власти и ключевая, на мой взгляд, проблема субъектов управления Россией в ситуации отсутствия субъекта российской государственности. Не случайно и события, "подтолкнувшие" финансовый кризис (попытка уменьшить влияние иностранного капитала на российскую экономику), и события, произошедшие в его результате (образование "клуба олигархов" с прямым выходом на Президента РФ и с еще непонятными функциями и формальными полномочиями) не столько лежат в экономической плоскости, сколько связаны с перераспределением возможностей и значимостей среди различных сил, действующих в российском экономическом пространстве и через те или иные механизмы принимающих участие в управлении российской экономикой (здесь под экономикой я имею в виду, прежде всего, секторы "реального" производства). 

В том, что в основе кризиса лежит перераспределение сил среди субъектов управления экономикой, нетрудно убедиться, восстановив события по порядку. Новый российский премьер С.Кириенко, придя к власти, сразу заявил о себе как об управляющем государственной частью российской экономики (см. интервью в "Коммерсанте" от 8 мая 1998 года). И хотя программа его действий как управляющего так и не была четко сформулирована и во многом напоминала цитирование параграфов из учебника по менеджменту, действия, предпринятые им, были направлены на защиту и расширение области управления, на ограничение влияния других субъектов управления: жесткая позиция в отношении аукционов по приватизации, ограничение доли иностранных собственников в уставном капитале предприятий. 

Ответные действия "ущемленных" субъектов управления, прежде всего, иностранных, продемонстрировали ограниченность возможностей премьера и всей государственной системы управления экономикой: произошел обвал фондового, а затем и других финансовых рынков России. Именно такая демонстрация и была основной целью представителей иностранного капитала в России (среди них в первую очередь называется возглавляемая Борисом Йорданом компания "МФК-Ренессанс"). Они могут, конечно, повторить слова Сороса, сказанные им в ответ на обвинение в организации краха финансовых рынков Юго-Восточной Азии: "Пока существует разница между экономически ми ожиданиями инвесторов и экономической реальностью, финансовые рынки будут время от времени рушиться". Но точно так же подрывник может сказать: "Пока существует сила тяжести, мосты будут рушиться". Разумеется, чем хуже состояние моста, тем меньше нужно взрывчатки для его уничтожения . Чем больше разрыв между прибылями, получаемыми на финансовых рынках и ростом (а точнее, его отсутствием) реальной экономики в стране, тем проще такие финансовые рынки обвалить. (Не случайно тот же финансовый кризис в Юго-Восточной Азии имел принципиально различные последствия для Малайзии и соседней Индонезии. В Малайзии государственная прибыль, получаемая на финансовых рынках, вкладывалась в развитие телекоммуникационной инфраструктуры; в результате, по словам премьера Махатхира, ни один из стратегических инвесторов в реальную экономику не отозвал своих денег - реальная экономика выстояла. В Индонезии же, подобно России жившей почти исключительно на доходы, получаемые на финансовых рынках, финансовый кризис повлек за собой социальный взрыв, приведший к окончанию тридцатилетнего правления президента Сухарто.) 

Однако, несмотря на функциональные и структурные особенности российской экономики, благоприятствующие возникновению и развитию финансовых кризисов, не может не обратить на себя внимание тот факт, что данный кризис был запущен именно тем субъектом, для которого он имел максимальный знаковый эффект при возможности минимизации экономических издержек и даже получения прибыли. (Вообще одновременность подобных "знаковых" событий, демонстрирующих ограниченность возможностей власти, настораживает: финансовый кризис - угроза тотального экономического краха, "рельсовая война" - угроза тотального социального взрыва, выступление Хачилаева - угроза тотальной межэтнической войны.) Не случайна ожесточенная борьба за выбор путей и средств выхода из кризиса, получившая свое отражение в прессе. Здесь как раз и проявились субъекты, действующие на российском экономическом пространстве, а также и мера их возможностей осуществления своих стратегий в ключевых событиях российской действительности . Характерны заголовки двух газет, контролируемых, в той или иной степени, крупнейшими предпринимателями и активнейшими политиками от финансов: Б.Березовским и В.Гусинским. Газета "Сегодня", 20.05.98: "Атака на рубль захлебнулась". "Независимая газета", тот же день: "Россия - на пороге девальвации рубля". Одни и те же события, оценки - прямо противоположные. 

"Независимая" на всем протяжении финансового кризиса с завидной настойчивостью лоббировала идею девальвации рубля, подавая ее как чуть ли не единственное средство разрешения возникшей проблемы. Но она потому и проблема, что не имеет однозначного решения и характеризуется рядом проектов этого решения, выдвигаемых различными участниками, представляющими разные типы деятельности и, как следствие, разные позиции. Сама проблемная ситуация возникает на противоречиях между программно-целевыми установками, характеризующими различные типы деятельности, и, уже как следствие, на противоречиях между интересами персоналий, представляющих те или иные позиции. Более того, выдвигаемые проекты разрешения проблемной ситуации кардинальным образом зависят от того, как сформулирована сама проблема, на решение какого вопроса направлены предлагаемые проекты. Способность "навязать" свою формулировку проблемы является одной из разновидностей средств управления ситуацией через воздействие на сознание ее участников , т.е. консциентальным оружием. 

Стратегический вопрос, который мог бы быть поставлен в ситуации финансового кризиса, - как избежать повторения подобных ситуаций. Но поставить такой вопрос может только участник ситуации, реализующий долговременные стратегические проекты развития российской экономики, требующие привлечения внешних (по отношению к участнику) финансовых средств. Он и выступал бы с позиции субъекта государственности на территории России, государственности - традиционной российской, новой российской или какой-нибудь еще. Бесполезно ждать подобной формулировки проблемного вопроса от иностранных "инвесторов", инициировавших последний кризис. Но то, что этот вопрос в самой России никем не ставился, характеризует всех участников ситуации лишь как игроков на поле российской экономики, стратегически не заинтересованных в каком-либо ее развитии в целом. Налицо отсутствие субъекта российской государственности в экономическом пространстве. 

В результате все предлагаемые проекты разрешения кризиса сводились к попыткам ответить на вопросы: кто заплатит за выход из кризиса и кто усилит свои позиции по отношению к другим "игрокам". Аналитики "Независимой газеты" Т.Кошкарева и Р.Нарзикулов назвали тех, кто выиграет в результате девальвации рубля ("НГ" #93). Это государство в лице ЦБ РФ, обесценивающее свои рублевые долги и "увеличивающее" золотовалютные запасы, точнее, их стоимость в рублях, крупные иностранные финансовые игроки, увеличивающие мощность своих средств работы на российских рынках и, как следствие, возможность дальнейшей манипуляции этими рынками, и экспортеры, оплачивающие производственно-транспортные расходы в рублях и получающие доходы в валюте. 

Однако авторы забыли упомянуть тех, кто проиграет при данной операции. Поскольку девальвация тут же вызовет рост цен на импортируемые товары, а именно импорт обеспечивает большую часть потребительского рынка России, выход из кризиса будет обеспечиваться в основном за счет быстрого падения уровня жизни большинства населения, не обладающего денежными накоплениями. Могло ли правительство, с грехом пополам временно остановившее "рельсовую войну", пойти на такое решение, способное привести к новому, более массовому социальному взрыву? Не могло и не пошло. Вместо этого оно предпочло привычный путь заимствований у крупных кредиторов: Международного валютного фонда, Германии и Франции. 

Крупный кредит, выдаваемый государством или международной финансовой организацией под сравнительно низкий процент, - это всегда акция не экономическая, а политическая, обставляемая рядом политических условий, выдвигаемых кредитором. Кто выигрывает и кто проигрывает при получении кредита, в краткосрочном плане определяется условиями кредитора, в долгосрочном - типом использования кредита и механизмом возврата. Поскольку в данном случае кредит предполагалось использовать для демонстрации кредитоспособности ЦБ РФ на внутренних рынках, а иного механизма возврата помимо уже известного способа перекачивания внешнего долга во внутренний через рынок ГКО-ОФЗ и бюджетный дефицит правительство не предложило, в выигрыше остаются игроки рынка ГКО, получающие сверхдоходы по "кризисным" облигациям (доходность до 90%), в проигрыше - все бюджетополучатели, в том числе, "ресурсы экономического роста": образование, наука, здравоохранение. 

Подробностей переговоров мы не знаем, но о масштабах условий, выдвигаемых российскому правительству, можно судить как по снижению рейтингов российских банков крупнейшими рейтинговыми агентствами, так и по беспрецедентному размаху кампании в западной прессе, характеризующей российскую экономику как "черную дыру, безвозвратно проглатывающую деньги западных налогоплательщиков", а российский режим в целом как "прогнившую мафиозную клептократию". Приемлемость данных условий для российского руководства можно оценить по результатам переговоров: к внеочередным займам не прибегать , справляться с кризисом собственными усилиями. 

Руководство МВФ, сперва милостиво предоставившее России возможность "самостоятельно разбираться со своей экономикой", под нажимом администрации США все-таки приняло решение выделить России очередной плановый транш в 670 млн. долларов. В ответ российское правительство пообещало отменить ограничения на долю иностранных собственников в уставном капитале российских предприятий, а именно эти ограничения и активизировали кризисные процессы. Стоимость же "политической поддержки" канцлера ФРГ, уже позволившей Центробанку выгодно разместить еврооблигации, мы узнаем на ближайших переговорах по проблеме Косово. 

Собственные усилия по лечению финансовых рынков тоже оказались не новы: сверхдоходы по гособлигациям - для привлечения иностранных игроков, сверхвысокая ставка рефинансирования - для покрытия издержек за счет российских спекулянтов, поскольку никто кроме них не способен пользоваться кредитами даже под нынешние 60%, не говоря уж о 150%, установленных в пик кризиса. 

Но наибольший резонанс, конечно же, вызвала встреча крупнейших банкиров и энергосырьевых экспортеров с президентом страны. Оно и понятно: ведь в обмен на поддержку (возможно, не только моральную) действий правительства при ликвидации кризиса, "олигархи" получали возможность воздействия на все экономические решения, принимаемые властью (хотя и в ограниченной форме постоянного экспертного совета при президенте). Впрочем, ничто не мешает "экспертам" пользоваться прямым доступом к президенту для продвижения собственных разработок. В прессе данная встреча подается как новое (после 1996 года) проявление беспокойства "олигархов" за судьбу страны, при этом приводятся слова одного из участников: "Все мы назаработали уже столько денег, что пора подумать и о стране". Однако эти слова очень уж напоминают известную рекламную фразу: "Мы смогли заработать деньги для себя, мы сможем заработать их и для вас". 

Понятно, что получает президент: помощь крупнейших предпринимателей, информационную поддержку НТВ, очередной "противовес" премьер-министру. О том, что получают предприниматели, сказано выше. Но что получает экономика в целом? Ведь и экономические предложения "олигархов", вроде бы вошедшие в антикризисную программу правительства, и сама антикризисная программа до сих пор толком неизвестны российскому населению, хотя в МВФ программный документ был отправлен сразу же после написания. Так что, скорее всего, единственный смысл данного события состоит в получении правительством экономической помощи от "олигархов" в обмен на их участие в управлении экономикой. 

Таким образом, российский кризис носит не столько финансовый или даже экономический, сколько управленческий характер: правительство, поначалу взявшее курс на более жесткое управление экономикой, тут же в результате своих действий попало в ситуацию нехватки средств и ресурсов управления и вынуждено было продавать само управление, в том числе, важнейшую его составляющую - принятие решений - в обмен на управленческий ресурс. В итоге финансовые показатели удалось-таки выправить. Надолго ли? "До конца лета", - утверждает эксперт Ассоциации российских банков Л.Макаревич ("Финансовые известия" #40). Дальше - погашение очередных внутренних займов, выплаты шахтерам, расходы на уборку урожая и северный завоз. Снова потребуются деньги, снова продавать будет нечего, кроме политических уступок, кроме возможностей управления. Только платить за них с каждым разом будут все меньше и меньше. 

Можно ли разорвать этот порочный круг? Можно ли избежать новых финансовых потрясений? С помощью нынешних управленческих технологий - нет. Невозможно стабилизировать экономику, в которой "финансовые вливания не идут в производство, его реструктуризацию, модернизацию" (Л.Макаревич - там же), а проедаются. И коль скоро правительство не осуществляет перевод денег в промышленность, то ему нужно помочь. 

И здесь свою роль могла бы сыграть Государственная Дума, перейдя от декларативного противостояния правительству к формулировке собственной конструктивной позиции. Например, инициировать разработку пакета законопроектов: законопроект о бюджете развития, включающем в себя приоритетные программы развития сфер деятельности, соответствующие экспериментальные и инновационные проекты, механизмы их государственной поддержки и привлечения внешних инвестиций, обязательно предусматривающие возвратность финансирования и независимую экспертизу реализуемости; законопроект о государственных займах, устанавливающий норму отчислений в бюджет развития; законопроект о льготном налогообложении инвестиций в приоритетные программы и проекты развития; законопроект о венчурном предприятии, осуществляющем экспериментальную и инновационную деятельность в рамках приоритетной программы развития; законопроект об экспорте высоких технологий и т.д. Именно выдвижение подобного пакета законопроектов с максимально открытым их обсуждением могло бы стать управленческим ходом, направленным на коренное изменение экономической ситуации, достижение социального согласия, привлечение долгосрочных инвестиций (как внутренних, так и зарубежных), могло бы дать положительный ответ на поставленный в заголовке статьи вопрос: сумеет ли Россия избежать новых финансовых катастроф? 

18.06.98 

 

Предыдущий ] Главная ] Оглавление ] Следующий ]

E-mail: metuniv@dataforce.net