|
|
|
Российское аналитическое обозрение #8-9, 1998 Опыт и уроки Латинской Америки требуют освоения в России
РАО: Владимир Михайлович, множество политологов, говоря о Латинской Америке, упоминают сходные с российскими способы организации власти, экономики, равно как и аналогичные модели и представления, на которых они основаны. Насколько велико, на Ваш взгляд, подобное сходство? В.Д.: Говорить о сходстве стран, наверное, было бы опрометчиво. Есть совпадение ситуаций, поскольку при переходе к более открытой экономике возникают аналогичные проблемы, по сходным схемам производится реформирование хозяйственного механизма и социальной сферы, реформирование внешнеэкономических секторов. В период неустойчивой переходной экономики, когда общество наименее консолидировано, решаются близкие задачи и даже используются сходные технологии. Так, переход от инфляционной экономики к неинфляционной в Латинской Америке происходил совсем недавно, в 80-х - начале 90-х годов. И здесь обнаруживается множество параллелей с современной Россией. Поэтому неудивительно, что латиноамериканские технологии решения экономических проблем находят спрос в нашем обществе. В частности, наш институт выполняет заказы ряда федеральных ведомств по анализу опыта решения сходных задач. Процесс неолиберального реформирования национальных экономик начался именно в Латинской Америке, в Чили, причем раньше, чем в промышленно развитых странах. Уже в конце 1974 года, сразу после переворота, произведенного генералом Пиночетом, ситуация в стране зашла в тупик: разваливалась экономика, росла безработица, внутренний рынок не налаживался, притока внешних ресурсов не было - словом, надвигался крах. И тогда Пиночет принял проект молодых технократов, получивших образование в Соединенных Штатах ("Chicago boys"), принял не от хорошей жизни - просто не было альтернативы. Но давать отдачу проект начал только во второй половине 80-х годов, и лишь в начале 90-х годов средний уровень заработной платы превысил ее уровень до переворота. Рост благосостояния, восстановление социальных структур (здравоохранения, пенсий, образования) - все это начало происходить только сейчас, спустя 20 лет после начала реформирования! Сейчас, в свете финансового кризиса, поразившего азиатские страны, приведшего к недавним потрясениям в Индонезии, а также аналогичного кризиса, подорвавшего российскую экономику, особенно актуален вопрос развития и регулирования фондового рынка. Латинская Америка испытала эти кризисы раньше, и ее опыт (особенно Мексики в 1994-1995 гг.) показал, что открытость национальной экономики и ее врастание в мировую экономику имеет свои серьезные опасности. Не случайно мексиканский кризис был назван "первым кризисом" XXI столетия. Разумеется, финансовые потоки - существенный резерв, существенное дополнение к национальным ресурсам и накоплениям. Если умело воспользоваться этим резервом, то он позволит значительно ускорить развитие и модернизацию страны. Многие латиноамериканские страны уже извлекли уроки из кризисов, от которых они пострадали, и ввели механизмы, защищающие экономику от моментального передвижения капитала, инвестируемого в фондовые ресурсы. Механизмы довольно эффективные: до 1997 года латиноамериканский регион занимал второе место по темпам экономического роста после стран Юго-Восточной Азии. Но экономика последних по существу рухнула в конце 1997 года, а страны Латинской Америки сумели пережить это потрясение, залечить раны и двинуться дальше. "Азиатский" кризис, произошедший в таком большом количестве стран, не мог не приобрести международного размаха как в силу тесной связанности экономик, так и в силу того, что капитал, размещаемый на фондовых рынках, физически ничем не сдерживается. Он предельно стихиен. Казалось бы, капиталистическая экономика давно ушла от стихийности, научилась контролировать свои процессы. Но соответствующих способов контроля интернационализированных фондовых рынков человечество еще не изобрело. В каждой стране мира экономика сейчас должна вырабатывать новые механизмы. В свое время, основываясь на опыте латиноамериканских стран, мы предупреждали соответствующие федеральные органы об опасности и указывали меры, которые следовало бы предпринять исходя из латиноамериканского опыта. Но, по-видимому, стремление привлечь дополнительные финансовые ресурсы любой ценой притупило чувство опасности. Так часто случается, когда в стране преобладают конъюнктурные цели. Мы можем поправить положение в стране и обрести более достойное место на международной арене, только если действия и политика, следующие в русле текущей конъюнктуры, будут все же увязываться с решением стратегических задач. РАО: Что Россия может извлечь из опыта Латинской Америки по преодолению финансового кризиса? Ведь ситуация, как ее представляют не только российские, но и зарубежные СМИ, состоит в том, что рост стоимости вторичных ценных бумаг намного превосходит возможности минимального обеспечения его золотом. Поэтому фондовые рынки, носящие характер "мыльных пузырей", начинают диктовать всей мировой экономике свою логику, которую можно оборвать, только вернувшись к Бреттон-Вудским соглашениям. В.Д.: Действительно, в конце Второй мировой войны была создана довольно действенная структура регулирования хозяйственный процессов - Бреттон-Вудская система, которая хорошо работала в течение двух-трех десятилетий. Но она была эффективна в условиях прежней экономики, а сейчас во всем мире происходит переход в иное качество - к глобальным масштабам, к постиндустриальной экономике, к информационному обществу. Именно информационная революция обеспечила новое качество финансовых рынков, когда деньги стали "электронной материей", обладающей невероятной мобильностью, летучестью. Поэтому очевидно, что мир нуждается в новом "Бреттон-Вудсе", который однако должен учитывать произошедшие радикальные изменения. Я глубоко убежден, что кризис, произошедший в Юго-Восточной Азии - это не локальное явление. Не застрахованы от него и развитые индустриальные страны. Финансовые кризисы - вызов всему миру, и человечество должно найти способы их урегулирования. Формы, способные это обеспечить, рождаются сейчас, как мне кажется, в Европейском Союзе, переходящем на систему с общим центральным банком, единой валютой. Думаю, что это - одно из направлений поиска способов регулирования мировых хозяйственных потоков. Система регулирования не может сразу возникнуть в масштабах всего мира. Ее ростки будут появляться сначала в мегаблоках - структурах, которые будут регулировать миропорядок XXI века: в Европе, в североамериканской зоне свободной торговли (США, Канада, Мексика), а потом они будут расширяться и находить механизмы взаимодействия друг с другом. Войдя в мировой рынок, мы попали в совершенно новую ситуацию, которой мир еще не научился управлять. Россия, увы, еще долго будет идти вслед за конъюнктурой, на поводу у событий. Однако Россия может переломить это, если найдет политическую волю для собственной национальной инициативы. России нужен национальный проект, а также лидеры, способные его осуществить. РАО: Вы сказали, что страны Латинской Америки раньше всех прошли через финансовые кризисы. Созданы ли ими модели и механизмы преодоления кризисов, которые можно переносить в Россию? В.Д.: Поскольку у нас совершенно иная среда, механический перенос моделей невозможен. Правильней говорить о технологиях решения той или иной проблемы. Возьмем пример пенсионной реформы. Глубокое заблуждение рассматривать пенсионный вопрос как чисто социальный. Это также и инвестиционный вопрос. Ведь так называемые социальные фонды (в том числе и пенсионные фонды) - это крупнейшие инвесторы. Поэтому социальные задачи тесно смыкаются с задачей налаживания инвестиционного процесса, мобилизации инвестиционных ресурсов для модернизации страны . Наиболее успешная пенсионная реформа (с определенными "за" и "против") произошла в Чили. Там создана довольно эффективная структура пенсионного дела, органично встроенная в общую финансовую систему, подкрепленную чрезвычайно жестким законодательством (чтобы ее не могла разрушить сверхмобильность финансового капитала). В результате удалось увеличить пенсии в среднем на 47% и одновременно заставить рентабельно работать пенсионные фонды. Интересно развивался фондовый рынок в Мексике. По мнению специалистов, мексиканская инфраструктура фондового рынка, механизмы его формирования и регулирования были одними из самых передовых в мире. Но с другой стороны, мексиканское общество и остальная часть хозяйственной структуры оказались неподготовленными к введению современной финансовой системы. Приступая к делу, любой реформатор должен в полной мере учитывать реальные возможности своего общества: социально-психологические характеристики, национальные традиции, характер функционирования производительных сил и т.п. РАО: Можно ли рассматривать такие программы как проекты национального строительства? В.Д.: Думаю, что подобное заключение правомерно применительно к отдельным странам Латинской Америки, например, к Бразилии. Эта страна, сопоставимая с Россией по численности населения и природным ресурсам, превзошла ее на 20-25% по размеру национального продукта на душу населения. Кроме того, Бразилия - страна с диверсифицированной экономикой и довольно полным набором отраслей, способная самостоятельно решать весь комплекс народнохозяйственных задач, включая задачи развития современной науки и технологии. На мой взгляд, в Бразилии, осознавшей свой потенциал, довольно давно сформировалась национальная идея: вхождение в "клуб великих держав". Бразилия - один из наиболее вероятных кандидатов в постоянные члены Совета Безопасности ООН. Сейчас, в условиях реформирования ООН, членство в Совете Безопасности - это признание мировым сообществом особой роли государства, и шансы Бразилии здесь довольно велики. Насколько я понимаю, современная Россия поддерживает членство в Совете Безопасности одной из латиноамериканских стран, представляющих этот крупный, динамично развивающийся регион. Сейчас Россия приняла доктрину многополярности. И это верный выбор. Практика показывает что Россия не имеет и в ближайшем будущем не будет иметь возможности стать одним из крупнейших полюсов мировой политики и экономики. Такая задача может решаться только постепенно, поэтапно. Помимо приведения национального дома в порядок для России важно, чтобы в мире был определенный баланс сил. Резкий крен в сторону какого-либо доминирующего полюса (такими полюсами являются современные центры мирового развития - Соединенные Штаты, Япония, Китай, объединенная Европа) затрудняет и будет затруднять для России восстановление ее подорванных сил. РАО: На наш взгляд, вхождение в элиту мирового сообщества и конституирование себя в качестве полюса связано с приобретением прочных лидирующих позиций на мировом рынке за счет развития опережающих технологий и создания лидирующих продуктов, изменяющих сам тип потребления. Подобная деятельность, как нам кажется, отсутствует в странах Латинской Америки и, наоборот, характерна для стран Юго-Восточной Азии. Так ли это на самом деле? В.Д.: Вы совершенно правильно обратили внимание на различие между типами модернизации, проводимыми в странах Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Для первых характерна так называемая "перепрыгивающая" модернизация. Лет тридцать назад это были архаичные сельскохозяйственные страны, способные выполнять очень ограниченные функции в рамках мировой экономики. Сингапур и Гонконг были просто транзитными транспортными узлами, но они осуществили прыжок в компьютерную эпоху. Они начинали с очень примитивных вещей. Хорошо известно, что Тайвань, например, начинал с экспорта тапочек. Потом стала экспортироваться дешевая одежда, потом - вентиляторы, далее - телевизоры и магнитофоны, и, наконец, компьютеры. Глубокое заблуждение считать, что страны Юго-Восточной Азии были в авангарде неолиберальной волны. Напротив, это была жестко регламентированная система с очень сильным влиянием государства на экономику. Жесткая организация позволила осуществить мобилизацию общества для рывка модернизации. История показывает, что демократия обычно не очень предрасположена к осуществлению мобилизационного рывка. Демократия, если она эффективна, позволяет решать задачи спокойно, эволюционно, постепенно накапливая предпосылки для этого решения. В Латинской Америке модернизация носила не "перепрыгивающий", а "перерабатывающий" характер. Так, Чили, выстраивая свою стратегию решала, по существу, одну задачу - задачу модернизации традиционных отраслей (горное дело, агроиндустрия, рыбная промышленность), традиционных направлений экспорта. Например, за счет внедрения и адаптации норвежской технологии разведения и переработки рыбы Чили превратилась в крупнейшего экспортера лосося, вытеснив с рынка множество конкурирующих стран. Сейчас в Чили приступили к решению другой задачи - налаживанию экспорта современных сложных технических изделий и современных видов услуг (банковских, информационных и т.д.). Но Чили пока не в состоянии выходить с этой продукцией на рынки США и Западной Европы. Однако на этапе формирования высокотехнологичных производств есть шанс сбывать продукцию в самой Латинской Америке. Новая задача требует своего рынка, своей продуманной стратегии. Чили недавно удалось войти в североамериканскую зону свободной торговли (НАФТА), преодолев при этом сопротивление Вашингтона путем заключения отдельных торговых соглашений с Канадой и Мексикой. Страна вступила в качестве ассоциированного члена в Южноамериканский общий рынок (МЕРКОСУР), в котором лидером является Бразилия. Это весьма перспективный рынок с большим рыночным пространством и достаточно высоким платежеспособным спросом, в отличие от рынка СНГ, на который ориентируется Россия, но который неплатежеспособен. В нашем положении, даже если мы будем действовать энергично и умело, эффект, видимо, будет неадекватен затраченным усилиям. Поэтому, повторяю, для России доктрина многополярности очень рациональна. России нужно использовать разные резервы. Мы не должны замыкаться только на Соединенные Штаты или на СНГ. РАО: Итак, из всех стран Латинской Америки наиболее вероятными кандидатами на субъекты мировой политики, способными осуществлять собственную внешнеполитическую стратегию в глобальных масштабах, являются Бразилия и Чили. Насколько связь с Россией значима для них в перспективе выхода в мировое политическое пространство? В.Д.: На мой взгляд, круг стран, упоминаемых в этом ряду, должен быть шире. Совершенно очевидно, что свой осознанный внешнеполитический, внешнеэкономический проект есть у Бразилии, у Чили и у Мексики. У Мексики перспективы хозяйственного развития детерминированы достаточно жестким образом ввиду соседства самого крупного, самого платежеспособного в мире рынка - Соединенных Штатов. При всем национализме мексиканцев, при всех их обидах на Соединенные Штаты (которые отняли у Мексики половину ее территории) было бы полнейшим абсурдом не использовать это огромное стратегическое преимущество. Ведь под боком - беспредельный рынок, который, хотя и требует качественного продукта, но "проглатывает" огромную массу товаров и услуг. Даже экономия на транспортных издержках дает Мексике существенные преимущества. Да, существует зависимость. Но мексиканцы сегодня отнюдь не идут на поводу у США. Более того, в ряде случаев мексиканские производители по существу задавили многих североамериканских производителей. И это вызывает ожесточенные дебаты в Конгрессе США. Американское профсоюзное объединение АФТ/КПП выступает против допуска латиноамериканцев на рынок США, их поддерживает ряд конгрессменов, в основном республиканских. В то же время американский президент провозгласил зоной свободной торговли все Западное полушарие, и к 2005 году должен сформироваться Общий рынок Западного полушария. Это будет рынок, включающий 780 млн. человек, производящий более трети мирового валового продукта. Учитывая нынешние темпы развития Латинской Америки, это существенный резерв Соединенных Штатов в геополитическом соревновании XXI века. Ведь не секрет, что США сейчас вошли в соперничество с Евросоюзом, который обретает нешуточную силу, обретает собственную периферию на Востоке и активно внедряется в Латинскую Америку - традиционную зону влияния США. Бразилия при этом, несомненно, имеет свой национальный проект. Не отказываясь от общеамериканского проекта, в его рамках она стремится сохранить свою зону влияния, свой рынок, гарантировать себе свободу маневра. Не случайно между Южноамериканским общим рынком (МЕРКОСУР) и Евросоюзом недавно заключено очень перспективное соглашение о свободной торговле. Латинская Америка сегодня как бы распадается на две части: северную, которая ориентируется на Соединенные Штаты, и южную, которая сохраняет свободу маневра и выстраивает мост в Европу, а также в АТР. Это хорошо видно по внешнеэкономической статистике: в Мексике объем торговли с США составляет 85% от общего объема внешней торговли. В Бразилии и Аргентине структура внешнего оборота более уравновешена, основной объем торговли идет с сопредельными латиноамериканскими странами. РАО: Какова нынешняя политика России по отношению к странам Латинской Америки? В.Д.: Как мне кажется, на общем фоне наши дела на латиноамериканском направлении идут далеко не самым худшим образом. Из рук вон плохо обстояли дела в козыревский период. С 1991 по 1995 год происходила беспорядочная сдача российских внешнеполитических позиций. Но уже где-то в 1994 году торговля начала восстанавливаться. Начал формироваться рынок российских товаров в Латинской Америке и латиноамериканских товаров у нас. В последние 4 года торговые отношения с данным регионом стали наиболее быстро растущим сектором внешней торговли России. Темпы роста здесь превышали 30% в год. Последнее полугодие, связанное с ухудшением конъюнктуры для российского экспорта и понижением платежеспособности российских импортеров, принесло разочарование. Становится все более очевидным, что без целенаправленной политики, без государственной программы поддержки экспорта не обойтись. Сейчас, после распада Министерства внешних экономических сношений, необходимо создание эффективного центра внешнеэкономической политики, осуществляющего координацию действий разных ведомств, планирование, поддержку, поиск новых ресурсов. Остается надеяться, что ситуация исправится хотя бы через 2-3 года. |
|
E-mail: metuniv@dataforce.net |