Предыдущий ] Главная ] Оглавление ] Следующий ]


Российское аналитическое обозрение #6, 1997

До старта официальной президентской компании осталось не так уж много времени:

Юрий Громыко

 

Юрий Михайлович Лужков ни разу официально не объявлял, что он будет выдвигаться на пост президента. Возможно, он этого и не хочет. К тому же для нас, москвичей, уход Лужкова с поста мэра Москвы был бы большой потерей. И все же рассмотрим принципиальную возможность его победы в президентских выборах.

Провинциальному избирателю трудно увидеть в московском мэре будущего президента России. Во-первых, Москва всегда отождествлялась и отождествляется с центром и централистской политикой. (От того, что на место политической централизации пришла финансовая, и банки по-прежнему высасывают весь финансовый ресурс в Москву, как раньше торговые базы - снедь, хрен редьки не слаще.) Москву очень трудно назвать регионом: столичный город, конечно же, несопоставимо больше чем регион. Но то, что хорошо для позиции губернатора, плохо для губернатора - претендента на президентский пост.

Ю.М. очень сильно проявился как политик в конфликте центральной власти с Наздратенко. И хотя этот конфликт был остро прочувствован региональными политическими элитами, средства массовой информации по существу его замолчали, и позиция Лужкова не могла стать предметом анализа для широких масс населения.

Вторая существенная трудность состоит в том, что Юрий Михайлович отождествляется для жителей периферии с шальными деньгами, с финансовой олигархией, "богатыми" финансовыми фамилиями - Гусинский, Смоленский, Березовский, Ходорковский, - которые ворочают основными финансовыми потоками в России. Но с другой стороны, в последнее время Ю. М. Лужков все больше говорит об опасности резкого и быстрого социального расслоения; при этом он не призывает по-лифшицевски абстрактно "поделиться излишками", но строит социальные механизмы, обеспечивающие поддержку неимущих слоев населения.

Высказываясь относительно событий, кардинально затрагивающих положение России, Лужков однозначно показывает себя как государственник: будь то хасавюртовские соглашения, союз Белоруссии и России, статус Севастополя или права русского населения в Прибалтике. Но достаточно ли этого для продвижения в политическом символическом пространстве, где все его действия тут же будут сведены к жестам и позам, к политическому поведению?

Мы попадаем в достаточно сложную проблемно-противоречивую область анализа политико-архетипических оснований действий и поведения Лужкова: необходимо ответить на вопросы о силах и целях, выразителем которых выступает мэр Москвы. Итак, является ли Ю.М. Лужков представителем первой силы в России, на что он явно претендует в Москве? Под первой силой мы имеем в виду отнюдь не официальную первую власть, но опирающееся на российскую традицию правления, точнее, основывающее свою власть на традиции жизни в России, политико-административное руководство страной.

И здесь мы прежде всего сталкиваемся с проблемой целей России. Когда идет речь о целях, то приходится долго разбираться: что это за цели, чьи это цели, от чьего имени ставятся. Мы, говоря о целях России, имеем в виду цели государственно-политического руководства страны, которые носили бы универсальный характер и принимались бы подавляющим большинством населения. (Здесь возникает ситуация приблизительно та же самая, что и в Москве: что бы ни говорили коммунисты и антирыночники, большинство из них высказалось, что Лужков на посту мэра - это благо для города.) Что может быть сегодня предложено в качестве подобных целей? Эти цели должны касаться одной принципиальной проблемы: как может быть построен механизм социокультурного рывка, исключающий сталинско-принудительные формы. А следовательно, помимо вопроса, где, в какой области можно было бы весьма существенно продвинуться и заработать, должно еще обсуждаться, как осуществить этот рывок и как заработать. На наш взгляд, одним из оснований выбора будущего президента станет следующее простое обстоятельство: даст ли данный политик людям возможность мечтать или отберет ее. А это как раз и означает, будет или нет предложена стратегия социокультурного прорыва.

Люди должны хотеть сделать этот рывок-прорыв и должны хотеть заработать. И собственно только в осуществлении этого рывка впервые обнаруживается и проявляется антропологическая и этнографическая субъектность, аутентичность (самотождественность) народа.

Можно выделить всего два принципа организации и осуществления прорыва. Первый принцип предполагает выдвижение проекта, который не подкреплен никакими жизнедеятельностными механизмами и является жизнедеятельностно затратным. Так, к сожалению, до настоящего момента двигалась Россия. (Хотя, с другой стороны, очень часто жизнедеятельностно-затратные рывки в будущее характеризуют пассионарный этнос. А расчетливость и подсчеты характеризуют этнос, приближающийся к старческой немощи и маразму. Очень часто вырваться в принципиально новое состояние можно только не считаясь с затратами.) Второй принцип связан с выдвижением проекта, предполагающего последовательное перепрограммирование собственных жизнедеятельностных оснований и изменение собственного способа жизни, которое на основе самоопределения и имеющегося опыта осуществляет сам этнос или полиэтнос. Ресурс первого способа движения, характерного для молодого, жизнерадостного этноса, у России исчерпан. Можно двигаться только вторым способом.

Но как это делать? Только одним образом (как, собственно, и проделал гениальный японский этнос культуросинтетиков) - принять отсталость по сравнению с западными образцами организации жизни - но перепроектировать жизнедеятельностные предметы потребления, характеризующие заимствуемый уровень жизни, в соответствии со своей собственной традицией и в соответствии с собственными культурно-историческими основаниями. Так японцы в свое время заимствовали иероглифическую письменность из Китая, связав ее с собственной фонетикой, и так японцы заимствовали технологии промышленного производства в середине ХХ века, преобразовав их в соответствии с собственной формой организации жизни.

И здесь мы приходим к очень важной проблеме: либо мы заимствуем западные образцы потребления и подстроим под них свои собственные потребности, либо мы в соответствии с западным стандартом жизни спроектируем собственные предметы потребления для отечественного производства, сохранив собственную жизнедеятельностную субстанциальную самостоятельность, и даже, осуществляя это проектирование, еще и поднимем уровень потребления. Ведь в принципе подчинение одного государства другим происходит отнюдь не на поле боя. Поле боя - это только начало, а дальше все определяется тем, сумеет ли один этнос навязать другому свою систему потребностей и глубинных субъективных желаний. Так после поражения в холодной войне мы попали в новое столкновение форм и систем жизнедеятельностных потребностей разных национально-государственных субъектов, отнимающих у нас волю и способность по-своему, традиционно желать и хотеть. Преобразование наше выявляется в антропологическом возрастном конфликте отцов, консервативных в своих потребностях, и детей, которые уже выбрали пепси вместо кваса и золотистый пустовато-безвкусный гольдинг вместо слегка тронутых червяком коричных.

Определяя область, в которой может быть осуществлен прорыв-перепроектирование, мы бы особо отметили сферу жилищно-коммунального хозяйства и инженерных инфраструктур города. Все дело в том, что именно эта область представляет собой сферу надвигающейся коммунальной разрухи и расслоения единого муниципального хозяйства русских поселений на кварталы трущоб и поселочки особняков. По оценке зарубежных и отечественных специалистов состояние жилищно-коммунального хозяйства таково, что при сохранении нынешних условий финансирования, недостаточных для его поддержания и приведения в порядок, через два года оно разрушится полностью, и тогда дешевле будет не чинить, но строить заново. Но денег-то и на ремонт нет. Только в этом контексте впервые становится понятно противостояние Лужкова и Немцова. Не о реформе выплат за коммунальные услуги надо думать, а о том, как коммунального Чернобыля избежать, который может повлечь за собой и социальный Чернобыль. Не видит и не замечает этого только политик, существующий в абстракции денежных потоков.

Здесь-то мы и находим область всеобщего интереса горожан. Иметь нормальное удобное жилье хочет каждый, без этого жить невозможно. Реконструировать же инженерные инфраструктуры можно двумя способами. Первый: закупить западные модули (трубы, насосы, котлы и т.д.), привлечь западных инженеров и рабочих, и они переоборудуют. Естественно, не каждому, а только платежеспособному - по западным стандартам - населению. Все остальные будут вынуждены "трущобизироваться". (Этот процесс как-то можно затягивать, не допуская социального взрыва.) Второй способ состоит в том, чтобы спроектировать новый тип инженерных инфраструктур исходя из запросов российского потребителя и возможностей российского производства, в то же время выдвигая строгие требования к качеству труда российских производителей, а не идя на поводу их разгильдяйства и халатности. Здесь, безусловно, надо будет учесть, что немцы используют шесть ведерок для разного типа домашних отходов, что японцы различают питьевую органическую воду, бытовую и промышленную, что американцы используют хитрющие системы энергосбережения и т.д. В осуществление этих работ следует включить центры начального и среднего профессионального образования с привлечением западных специалистов. Короче говоря, возникает проект, сопоставимый по сложности с курчатовским и королевским. А может, это России и надо на ближайшие 25-40 лет? Отремонтировать и перепроектировать инфраструктуры, включив в это все свои производственные системы? И сейчас в России никто, кроме Ю.М. Лужкова, этой проблемы (как государственной, а не как узко отраслевой по ведомству ЖКХ) не понимает и реализовать ее не сможет.

 

Предыдущий ] Главная ] Оглавление ] Следующий ]

E-mail: metuniv@dataforce.net